Если III Отделение СЕИВК занималось сбором оперативной информации и ее анализом, то Отдельный корпус жандармов был создан для непосредственной оперативной работы по обеспечению государственной безопасности в границах Российской империи.

Жандармы появились в русской армии еще при Александре I. В июне 1815 г. в каждом кавалерийском полку была создана жандармская команда для борьбы с мародерами и другими воинскими преступлениями. К 1826 г. жандармов насчитывалось более 4 тыс. человек, в 1880 г. - 6808 чел., т. е. за 55 лет штаты жандармского корпуса выросли на 60 %229. В 1826-1827 гг. подразделения жандармов свели в единую структуру - Отдельный корпус жандармов, который занимался оперативной работой. С этой целью всю империю разделили на 7 округов, в которых создавались структуры тайной полиции. Тогда же сложились жесткие требования при комплектовании кадрового состава корпуса, сохранявшиеся вплоть до начала XX в. Для перевода в элитный корпус жандармов от армейских и гвардейских офицеров требовалось: возраст не моложе 25 лет, потомственное дворянство, окончание военного или юнкерского училища по первому разряду как правило, православное вероисповедание230, отсутствие долгов и пребывание в строю не менее 6 лет. Деревнина Т.Г. Из истории образования Ш-го отделения //Вестник МГУ. История. 2003. № 4.

Постепенно сложилась и процедура перехода в жандармские офицеры из армии. В марте 1830 г. армейских офицеров, переходящих в Корпус жандармов, начали подвергать специальным «испытаниям». Речь еще не шла об экзаменах. Кандидаты прикомандировывались на 2-4 месяца в Штаб корпуса, где сослуживцы оценивали их «умения и способности», нравственные качества и степень образованности.

Собственно «экзаменационные испытания» при зачислении в Корпус ввели позже. Сначала необходимо было выдержать предварительные экзамены при Штабе Жандармского корпуса. Затем сдавшие экзамены зачислялись в кандидатский список, и по мере появления вакансий они вызывались в Петербург на 4-месячные курсы, после которых необходимо было еще сдать выпускной экзамен. И только затем прошедшие через это сито высочайшим указом зачислялись в Отдельный корпус жандармов. О строгом отборе в Жандармский корпус свидетельствуют следующие данные. В 1871 г. подали прошение о переводе в Корпус жандармов 142 армейских офицера, из них отобрали 21 человека. К занятиям на курсах допустили только 6 человек, т. е. только 4,2 % от числа желающих. Абакумов О.Ю. Личные дела чиновников Ш-го отделения, как исторический источник //Всеобщая и отечественная история: актуальные проблемы. Саратов, 2003.

Очень важным для армейских офицеров, стремящихся перейти на службу в Отдельный корпус жандармов, было то, что для жандармских офицеров действовал особый порядок чинопроизводства, что позволяло при удаче быстро сделать карьеру. Поэтому конкуренция среди желающих попасть на эту службу была столь высока, что, по свидетельству А.И. Спиридовича, и в конце 1890-х гг. «без протекции попасть на жандармские курсы было невозможно». При этом в общественном сознании вплоть до конца 1880-х гг. жандармская служба считалась вполне достойной и не вызывала негативизма. Только тогда систематическими усилиями либеральной интеллигенции в общественном сознании начал целенаправленно формироваться образ жандарма - «сатрапа», что, безусловно, затрудняло работу офицеров Отдельного корпуса жандармов. Деревнина Т.Г. Из истории образования Ш-го отделения //Вестник МГУ. История. 2003. № 4.

Одна из главных задач III Отделения и Отдельного корпуса жандармов обеспечение личной безопасности Николая I. Хотя самой лучшей защитой царя был он сам. Его властная харизма была такова, что Николай I один сумел поставить на колени мятежную толпу на Сенной площади во время вспышки эпидемии холеры в начале в 1831 г. в Петербурге. Адмирал А.И. Шестаков писал об этой черте характера Николая Павловича: «Смелость, которая валила на колени безумные толпы, озаряла его сиянием власти, не допускавшим мысли непокорности, отбросившая самое злодейство. Ничья рука не могла подняться на человека, носившего в себе убеждение неуязвимости. Страх в его глазах был для простых смертных, а не для помазанника, над которым блюла сверхъестественная охрана». Царь это осознавал, поэтому после перестройки Зимнего дворца в 1838-1839 гг. ночные посты у личных покоев императора, введенные еще при Александре I, были отменены распоряжением Николая Павловича. Деревнина Т.Г. Политическая полиция при Николае I //Освободительное движение в России. Саратов, 2005. № 4.

Как свидетельствуют современники, царь, как и его старший брат Александр I236, позволял себе одинокие прогулки по Дворцовой набережной и Летнему саду в простой шинели, раскланиваясь со встречающимися знакомыми. Подданные могли часто видеть императора без всякой охраны. Он регулярно посещал общедоступные маскарады в доме Энгельгарта. Подданные точно знали, где и когда можно встретить Николая I на улице. Например, барон М. Корф упоминает в «Записках», что если кто-либо хотел встретить императора «лицом к лицу», то «стоило только около 3 часов перед обедом пойти по Малой Морской и около 7 часов по Большой. В это время он посещал дочь свою в Мариинском дворце…». Деревнина Т.Г. Политическая полиция при Николае I //Освободительное движение в России. Саратов, 2005. № 4.

Но в периоды политических кризисов у современников возникали вопросы, охраняется ли вообще священная особа императора? Так, в 1848 г., когда Европа сотрясалась конвульсиями буржуазных революций, барон Корф писал: «При уверенности в массе народа, трудно было ручаться за каждое отдельное лицо и, при всем том, не только не было усилено никаких внешних мер предосторожности, караулов и проч., не только позволялось свободно, как всегда входить во дворец и расхаживать по его залам, но и сам государь всякий день совершенно один прохаживался пешком по улицам, наследник также, а царственные дамы катались по целым часам в открытых экипажах. Разумеется, впрочем, что это не ослабляло и не должно было ослаблять тайных мер надзора» Корф. М.А. Материалы и черты к биографии императора Николая I. И истории его царствования //Сборник императорского Русского исторического общества. СПб., 2008. Т. 98.Можно предположить, что такое поведение членов императорской семьи связано с сознательной демонстрацией политической стабильности Российской империи. Тем не менее современники считали что «тайные меры надзора» были.

Трудно сказать, сопровождала ли царя его негласная охрана постоянно и каков был ее состав. Но тем не менее в воспоминаниях проскальзывают упоминания, указывающие на то, что такая негласная охрана существовала.

На улице Николай Павлович мог завязать непринужденный разговор со знакомыми ему лично людьми. Однако это могло закончиться для собеседника плачевно. Например, после разговора с актером-комиком французской труппы Берне, которого император особенно жаловал, тот попал в полицейский участок за «приставание» к императору, так как, «плохо владея русским языком, он не смог объясниться с полицейским.И только позднее, когда все выяснилось, его выпустили с извинениями». Можно предположить, что охрана царя, «полицейские», немедленно выясняли личности собеседников императора, если они не были ей уже известны. По воспоминаниям актрисы А.Я. Панаевой, император любил бывать в театре на сцене, но при этом «никто не ходил, везде стояли чиновники, наблюдая, чтобы кто-нибудь по нечаянности не выскочил на сцену… наконец, государю надоела эта гробовая тишина за кулисами и на сцене, и он отдал приказ, чтобы никогда не стеснялись в его присутствии, и все делали бы свое дело. Надо было видеть, как суетились чиновники, чтобы, например, плотники, таща кулису, не задели государя, как все артистки расхаживали по сцене в надежде, что их осчастливит государь своим вниманием». Бенкедорф. А.Х. Император Николай 1 в 1830-1831 гг. //Русская старина. 2006. Т. 88.Этими «чиновниками», конечно, могли быть представители театральной администрации, но можно предположить, что «чиновниками» являлись жандармские офицеры, которые отвечали за личную безопасность царя. Возможно, это были специальные чиновники «по особым поручениям» III Отделения, чьи имена впервые упомянуты в приказе от 17 апреля 1841 г. Они, вполне легально занимаясь агентурной деятельностью, могли негласно сопровождать императора.

Но, в любом случае, у них было мало работы. Из множества мемуарных свидетельств о личной охране есть только немногочисленные косвенные упоминания, поэтому о ее существовании мы можем говорить только гипотетически. Но это не означает, что за все 30 лет правления не возникало реальных угроз жизни царя. В первой половине 1830-х гг., после жесткого подавления русскими войсками восстания в Польше, эта угроза сделалась достаточно ощутимой. Ощутимой настолько, что, собираясь на маневры в Калиш в 1835 г. и предполагая возможность покушений со стороны поляков, Николай Павлович оставил для наследника нечто вроде завещания. В июне 1833 г. стало известно, что во Франции в Авиньоне польские повстанцы решили убить Николая I. Вскоре в Вильно арестовали Марцелия Шиманского, тайно вернувшегося из Франции, у него изъяли яд и кинжал. В 1830-х гг. в секретной переписке петергофского дворцового управления с чинами Отдельного корпуса жандармов проходили по ориентировке несколько поляков, которых рассматривали как лиц, способных совершить покушение на царя. Так, жандармы сообщали дворцовой охране приметы одного из возможных террористов: «Платер Владислав. Рост средний, волосы светло-русые, глаза голубые, нос умеренный, приятной внешности»

К попытке покушения на императора можно отнести и эпизод, произошедший в 1843 г. в Познани. В сентябре 1843 г. Николай I выехал из Берлина в Варшаву через Познань. 7 сентября вечером он подъехал к Познани, но местные начальствующие лица попросили объехать город кругом, поскольку через него двигалась большая похоронная процессия. Царь согласился, но одна из отставших колясок Военно-походной канцелярии не знала о решении царя и поехала через город. «При следовании по главной улице, на углу маленького переулка, произведены были выстрелы. Пули, в числе десять, пробили кузов коляски, и три из них остались в вате шинели» Бенкедорф. А.Х. Император Николай 1 в 1830-1831 гг. //Русская старина. 2006. Т. 88. одного из чиновников. Вряд ли это покушение было заранее планируемой акцией. Скорее всего, это был эмоциональный всплеск кого-то безвестного поляка.

Проблемы личной безопасности Николая I становились предметом обсуждения при заграничных путешествиях императора. Так, в 1844 г., накануне визита Николая I в Великобританию, состоялись консультации по этому вопросу между заинтересованными сторонами. В результате граф Нессельроде писал российскому послу в Лондоне: «Император нисколько не противится мерам предосторожности, принять которые сочли бы нужным английские министры… император ничего не хочет знать о них, ни видеть их. Ему было бы слишком неприятно ходить окруженным беспрерывно предосторожностями». Бенкедорф. А.Х. Император Николай 1 в 1830-1831 гг. //Русская старина. 2006. Т. 88.Этими словами фактически излагалась позиция Николая I по отношению к своей личной охране вообще. Он прекрасно понимал ее важность и необходимость и был согласен с ее существованием. Согласен, но при одном условии. Он не хотел, чтобы ее замечали не только другие, но и он сам. Император был убежден, что слишком назойливая охрана, бесконечно демонстрирующая свое усердие, только подрывает престиж императорской власти в России.

В конечном счете угрозы покушения на жизнь императора Николая I остались только угрозами, и язва политического терроризма, которая уже начала разъедать политическую жизнь Европы, не затронула Россию в период его царствования. При Николае I у спецслужб, обеспечивавших личную охрану царя, работы было немного. Собственно, в этот период III Отделение еще нельзя назвать спецслужбой в современном значении этого термина. Военная охрана носила в основном демонстрационный характер. Обаяние личности этого человека было столь велико, а власть присуща ему столь органично, что за все время его царствования на него не совершилось ни одного организованного покушения. Бенкедорф. А.Х. Император Николай 1 в 1830-1831 гг. //Русская старина. 2006. Т. 88.

Отдельный корпус жандармов (ОКЖ) – соединение специального назначения Русской императорской армии, военнослужащие (военные чины) которого являлись основой постоянного штата жандармско-полицейских частей и учреждений Российской империи в 1826 - 1917 гг. Де факто это – российская политическая полиция, реализовавшая прежде всего задачу охраны безопасности государства, его политического и общественного строя.

Исторически жандармами в средние века именовались тяжелые кавалеристы – то есть всадники, имевшие рыцарский доспех. Каждый жандарм имел собственную свиту, состоявшую из оруженосцев, пажей, ратников, конных стрелков и слуг. Когда француский король Карл VII учредил в 1445 г. первые части регулярной конницы под названием «ордонансовых рот», жандармы были их основой – в составе роты числилось 100 конных жандармов, а также кутильеры, лучники и т. д. Постепенно термин «жандарм» заменил прежнее наименование «рыцарь», и стал обозначать всех тяжеловооруженных всадников - независимо от их происхождения. Но распространение огнестрельного и изменение тактики привели к трансформации тяжелой кавалерии. Жандармы постепенно превращаются в кирасиров, и только во Франции и Пруссии (в последней - до 1806 г.) сохранились кавалерийские полки жандармов.

Великая Французская революция придала жандармам новое качество - в 1791 г. революционное правительство сформировало корпус жандармов для наблюдения за внутренним порядком – прежде всего в войсках и государственных структурах. По пути Франции пошли и другие западноевропейские державы. Необходимо отметить, что впервые на жандармов полицейские функции были возложены во Франции еще при короле Францискe I, который создал в своей армии особую так называемую превотальную юрисдикцию – на прево было возложено поддержание порядка в войсках, и инструментом в их руках были отряды жандармов.

В ряды французского корпуса жандармов принимались нижние чины только отличного поведения, причем прослужившие в вооруженных силах не менее 10 лет. Жандармский корпус Франции был многофункциональным соединением. В его задачи входили: поддержание порядка внутри государства, обеспечение безопасности, борьба с разбоями, ловля контрабандистов и иных преступников, сопровождение арестантов и т. д. При армиях состояли особые полевые жандармские команды, которые поддерживали порядок не только в местах расположения войск, но и в бою (находясь за боевой линией), боролись с дезертирством, подбирали на поле боя и эвакуировали раненых, пресекали мародерство и обеспечивали порядок в войсковых тылах. В наполеоновский период жандармские отряды иногда участвовали и в боевых действиях. К 70-м годам XIX века корпус французских жандармов насчитывал 800 офицеров и 26000 нижних чинов. Схожая ситуация наблюдалась в Австрии и Германии (в последней существовала и особая Жандармская бригада).

В России слово «жандарм» впервые упоминается в исторических памятниках эпохи императрицы Екатерины II - когда в 1792 г. наследник престола великий князь Павел Петрович учредил в Гатчине собственные «модельные» войска, в их составе присутствовала конная команда (181 человек) во главе с подполковником Кастылевым. Эта команда, именовавшаяся периодически то Кирасирским то Жандармским полком, функционировала в качестве военной полиции гатчинских войск.

После воцарения императора Павла I в 1796 г. команда была включена в состав лейб-гвардии Конного полка.

В русской армии понятие жандарм - военный полицейский возрождается во время Наполеоновских войн – в ходе Заграничных походов 1813 - 1814 гг. В этот период отобранные в каждом кавалерийском полку лучшие офицер и 5 нижних чинов должны были следить за соблюдение порядка на бивуаках, на марше, бороться с мародерством и дезертирством, сопровождать раненых на перевязочные пункты и т. п.

В 1815 г. при корпусных штабах русской армии во Франции были сформированы временные военно-полицейские команды, названные жандармскими. Приказ главнокомандующего генерал-фельдмаршала М. Б. Барклая де Толли от 10. 06. 1815 г. именовал их жандармами, и вводил для них служебный отличительный знак - красную повязку на правой руке. Эти команды, находившиеся в распоряжении корпусных командиров, просуществовали недолго и вскоре были расформированы, но их заменил Борисоглебский драгунский полк, несший своими подразделениями (3 эскадрона были распределены по пехотным и кавалерийским корпусам, 3 эскадрона прикомандированы к штаб-квартирам армий, а еще один эскадрон служил для пополнения убыли в шести действующих эскадронах) при войсках военно-полицейскую службу. 27. 08. 1815 г. Борисоглебский драгунский полк переименовывается в Жандармский полк.

В декабре того же года из нижних чинов гвардейской кавалерии на правах старой гвардии был сформирован лейб-гвардии жандармский полуэскадрон - для службы при Гвардейском и Резервном кавалерийском корпусах.

Обе эти части были организованы как строевые, но на них была возложена военно-полицейская и ординарческая служба при войсках.

В 1817 г. в структуре Корпуса внутренней стражи (существовал с 1810 г. и занимался обучением рекрутов, а также содействием губернским властям в подавлении волнений, поимке разбойников, взыскании недоимок и податей) были учреждены в столицах (Москва, Санкт-Петербург, Варшава) жандармские дивизионы, а в губернских (Вологда, Петрозаводск, Архангельск, Новгород, Псков, Митава, Рига, Ревель, Владимир, Калуга, Кострома, Орел, Рязань, Смоленск, Тверь, Тула, Ярославль, Киев, Витебск, Могилев, Житомир, Каменец-Подольск, Минск, Вильно, Гродно, Белосток, Екатеринослав, Курск, Полтава, Симферополь, Харьков, Херсон, Чернигов, Астрахань, Нижний Новгород, Воронеж, Тамбов, Вятка, Казань, Симбирск, Пенза, Уфа, Пермь, Тобольск, Томск, Иркутск) и и некоторых портовых (Феодосия, Таганрог и Одесса) городах – жандармские команды.

В этот период жандармские части и приобретают значение политической полиции.

Столичные жандармские дивизионы, считаясь откомандированными от Корпуса внутренней стражи, подчинялись столичным обер-полицмейстерам, в то время как жандармские команды губернских городов входили в состав гарнизонных местных батальонов, а жандармские команды портовых городов – в состав инвалидных гарнизонных команд.

В общей сложности к 1826 г. имелось 59 различных по составу и назначению жандармских подразделений и частей – всего 4099 человек. На эти специальные воинские формирования, лишенные единого управления, обратил внимание генерал-адъютант генерал-лейтенант граф А. Х. Бенкендорф. Именно он предложил Николаю I проект создания централизованного политического сыска, подчиненного начальнику так называемой «высшей полиции».

Идея поставить страну и армию под неусыпный политический контроль была поддержана императором, который не только назначил А. Х. Бенкендорфа главой Третьего Отделения Собственной Его Императорской Величества канцелярии, но и 25. 06. 1826 г. повелел ему исполнять должность Шефа жандармов. Хотя первоначально организационно А. Х. Бенкендорфу была подчинена лишь часть жандармских частей, и, кроме того, решение хозяйственных, продовольственных, военно-судных и следственных вопросов оставалось вне его компетенции, начало новой мощной государственной структуры было положено.

Шефу жандармов были подчинены гвардейские и армейские жандармы, а также жандармы, состоящие при отдельных корпусах: Литовском, Внутренней стражи и Сибирском. В 1826 - 1827 гг. все жандармские части поступают в ведение Шефа жандармов. Но Жандармский полк до 1842 г. находился в ведении Шефа жандармов только в инспекторском отношении.

Тот факт, что Шефом корпуса жандармов был назначен управляющий Третьим Отделением Собственной Его Величества канцелярии граф А. X. Бенкендорф, был не случаен. Корпус стал исполнительным органом Третьего Отделения (центрального органа политического сыска России), начальник которого по должности являлся Шефом корпуса.

Создание Корпуса явилось также и реакцией императорской власти на восстание декабристов.

Когда в январе 1826 г. А. Х. Бенкендорф представил на рассмотрение Николаю I «Проект об устройстве высшей полиции», в нем было указание на события 14-го декабря – тот факт что заговор готовился более 10 лет, доказывал, по его словам, «ничтожество нашей полиции». Автор проекта предлагал присвоить этому начальнику статус министра полиции и одновременно инспектора жандармерии.

1. Шеф жандармов граф А. Х. Бенкендорф.

В «Записке об учреждении Третьего Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии», составленной в 20-х числах июня 1826 г., акцентировалось внимание на необходимости придать «высшей» полиции четкий вектор непосредственной службы Государю.

Положение о Корпусе жандармов было издано Николаем I 28. 04. (10. 05) 1827 г. Основой корпуса стали Жандармский полк, несший военно-полицейскую службу, и жандармские части Корпуса внутренней стражи.

Для структурирования деятельности Корпуса территория Poccийской империи была разделена на 5 жандармских округов (в каждом по 8 - 11 губерний), которые делились на 4 - 6 отделений (на каждое приходилось как правило 2 - 3 губернии). Возглавлялся жандармский округ жандармским генералом, подчинявшимся непосредственно Шефу жандармов, а отделение - жандармским штаб-офицером в чине от майора до полковника. В округа были зачислены и жандармские дивизионы: Санкт-Петербургский - в 1-й, Московский - во 2-й и Варшавский - в 3-й жандармские округа. Для управления Корпусом при Шефе жандармов было создано так называемое Корпусное дежурство.

После ликвидации польского мятежа на территории Царства Польского в 1832 г. создается 6-й жандармский округ. Он находился в двойном подчинении – Наместника и Шефа корпуса жандармов.

В целом жандармская структура империи складывается к 01. 07. 1836 г., когда Корпус был реорганизован в Отдельный корпус (то есть воинское соединение, по правовому статусу приравниваемое к армии). Все жандармские части были выведены из Корпуса внутренней стражи и включены в состав ОКЖ.

К шести существующим жандармским округам был добавлен Сибирский. Округа прекратили делить на отделения - их в каждой губернии заменили управления жандармских штаб-офицеров, в результате чего сеть органов жандармского контроля стала гуще. «Дежурство» корпуса заменялось Штабом Корпуса. Появилось «Положение о корпусе жандармов». А в декабре 1837 г. создается 8-й жандармский округ - Кавказский.

В 1839 г. должность начальника Штаба корпуса была соединена с должностью Управляющего Третьим Отделением. В 1842 г. Жандармский полк был включен в состав Корпуса.

Структурно Корпус включал: Главное управление, Штаб, управления округов, губернские, областные и городские жандармские управления, уездные жандармские управления в Привислинском крае, особые отделения по охране порядка и общественной безопасности, жандармские полицейские управления железных дорог (и их отделения), городские, крепостные и портовые жандармские команды, 3 жандармских дивизиона (Санкт-Петербург, Москва и Варшава) и Одесскую городскую конную жандармскую команду (к 1880 г. существовало 7 городских конных команд). Канцелярии жандармских управлений подразделялись на части: общего руководства, следственную, розыскную, политической благонадежности и финансовую.

В период 1817 – 1850 гг. возникает целая система городских жандармских команд. 27. 04. (09. 05.) 1846 г. в составе Корпуса появляется временный Жандармский эскадрон (на его формирование были обращены чины санкт-петербургского и московского дивизионов и 9 городских команд). Эскадрон осуществлял полицейский надзор на Санкт-Петербургско-Московской железной дороге, и для этого был откомандирован в распоряжение главного начальника этой дороги. В 1847 г. на базе этого эскадрона создается Полицейское управление Санкт-Петербургско-Московской железной дороги.

Общая численность Корпуса жандармов выросла существенно: от 4278 человек к концу 1828 г. и 7076 человек к 1866 г. – к 15718 человек в 1917 г. Много это или мало? Для сравнения – в «демократической» и значительно меньшей чем Россия по территории Франции к началу Первой мировой войны жандармов насчитывалось в 2 раза больше - 30000 человек.

Продолжение следует

Тупые и недалёкие царские жандармы? Не совсем так...

Помнится, что стойкое отвращение к слову „жандарм” (царский) нам привили ещё в школе. И нередко жандармов (от фр. gens d"armes - люди с оружием) нам представляли, как тупых и необразованных, косных субъектов, которые зверски преследовали смелых иудейских революционеров.

Оказывается, подобный взгляд на жандармов, в частности, и на организацию в начале прошлого века российской разведки и контрразведки, в целом, - слегка искажён. Алексей Николаевич Крылов в своём рассказе „Офицер русской разведки” исправляет эту вполне оправданную оплошность советской школы.

Жандармский генерал П.Г. Курлов (в первом ряду в центре) среди чинов одного из конных жандармских дивизионов Отдельного корпуса жандармов. 1909-1911 гг.:

Основным районом деятельности русской контрразведки определялся Петербург и его окрестности. Ведь именно здесь находились главные объекты внимания иностранных разведок, были размещены посольства и военный атташат иностранных государств, а также многочисленные торговые, финансовые и прочие представительства иностранного капитала.

Приќоритетными становились задачи "охранения военной тайны и обнаружения лиц, выдающих ее иностранцам". В отечественной историографии советского периода руководители отечественных спецслужб Российской империи изображались в отрицательном свете. Как правило, это были недалекие, малообразованные люди, не способные эффективно решать поставленные задачи.

Однако подробное знакомство с биографиями этих людей позволяет серьезно усомниться в правильности такого утверждения. Первым руководителем Разведочного отделения стал ротмистр Отдельного корпуса жандармов, начальник Тифлисского охранного отделения Владимир Николаевич Лавров. Он был одним из первых кураторов юного Иосифа Джугашвили. Его хорошо знали в Военно-учетном комитете, поскольку его подразделение тесно взаќимодействовало с офицерами-разведчиками штаба Кавказского военного округа и активно вело борьбу со шпионажем.

Он родился в 1860 г. в небогатой дворянской семье в Петербурге. В его личном деле значилась сухая канцелярская запись: "Не имеет недвижимого имущества, родового или благоприобретенного, ни он, ни его жена". В 1888 г. он поступил во 2-е Константиновское военное училище, которое закончил в августе 1890 г. и был направлен для дальнейшего прохождения службы во 2-й конный полк Забайќкальского казачьего войска. В 1894 г. он сдает предварительные экзамены в Петербургскую военно-юридическую академию, однако в связи с отсутствием вакансий возвращается в полк и принимает реќшение перейти на службу в Отдельный корпус жандармов. Для этого необходимо было закончить специальные курсы.

Однако поступить на курсы жандармских офицеров было непросто. Для перевода в Отдельный корпус жандармов требовалось выполнение следующих условий: быть потомственным дворянином, окончить военное или юнкерское училище по первому разряду, иметь трезвое поведение, не быть католиком и даже женатым на католичке, не иметь долгов и пробыть в строю не менее 6 лет.

Тот, кто удовлетворял этим требованиям, допускался к предварительным испытаниям (устным и письменным) в штабе корпуса для занесения в кандидатский список, а затем должен был прослушать четырехмесячные курсы и выдержать выпускной экзамен. Только после этого экзамена офицер высочайшим приказом переводился в Отдельный корпус жандармов.

Вместе с Лавровым на испытания прибыли 40 офицеров различных родов войск. Не без внутреннего трепета входили они в дом у Цепного моста, напротив церкви Святого Пантелеймона. Все казалось там таинственным и странным. Строгими экзаменаторами были адъютанты штаба корпуса при участии представителя Департамента полиции. Председателем приемной комиссии был сам начальник штаба Отдельного корпуса жандармов. Наибольшей проверке подвергались политическая благонадежность и денежное состояние.

На устном экзамене кандидатам задавали всевозможные вопросы о последних реформах, об общественных организациях, их функциях и взаимоотношениях, о государственном устройстве Российской империи. Современники рассказывали, что задавали и такие вопросы:

"Вы курите?

Сколько спичек помещается в коробке?"

Или такие: "В винт играете?

Что нарисовано на тузе бубен?"

Если офицер затруднялся ответить на такие вопросы, ему говорили: "У вас нет наблюдательности". И экзамен был провален. После устного экзамена кандидату предлагали написать сочинение, как правило, на историческую или юридическую тему, звучавшую примерно так: "Значение судебной реформы императора Александра II". Так или иначе, но современники отмечали, что основными мотивами перевода были большее денежное содержание и большая самостоятельность.

Жандармские вахмистры, проходившие службу в Одессе. Архивный снимок из фондов Музея УМВД по Одесской области Республики Украина

В конечном итоге на курсы В. Н. Лавров поступил - и новый век встретил уже в должности помощника начальника Тифлисского губернского жандармского управления (ГЖУ). К лету 1902 г. он уже зарекомендовал себя как опытный оперативный работник, и на его мундире ротмистра красовались два ордена - российский Св. Станислава и персидский Льва и Солнца, в отношении которого действовала следующая резолюция вышестоящего начальства: "Высочайшеразрешено принять и носить".

4 июня 1903 г. приказом Љ 63 по Отдельному корпусу жандармов Лавров был переведен в Петербург в распоряжение начальника Главного штаба русской армии. Одновременно с ним из Тифлисского охранного отделения в Петербург переводились два опытных наружных наблюдательных агента: запасные сверхсрочные унтер-офицеры Александр Зацаринский и Анисим Исаенко, а позднее старший наблюдательный агент губернский секретарь Перешивкин.

Они прибыли в Петербург во второй половине июня и в конце того же месяца приступили к исполнению своих обязанностей по создании наружной агентуры Разведочного отделения. С самого начала они столкнулись с серьезными трудностями, главная из которых заключалась в строгой конспирации как самой организации, так и характера ее работы.

Первый набор сотрудников отделения был сделан из числа преданных и рекомендованных охранными отделениями людей. Из семи рекомендованных трое оказались несоответствующими и были уволены. Однако вскоре выяснилось, что для выявления шпионов и предателей организации одного наружного наблюдения явно недостаточно. В помощь наружному наблюдению была необходима внутренняя агентура, в обязанности которой входили работа в квартирах подозреваемых лиц, правительственных учреждениях, а также контроль за перепиской подозреваемых лиц.

К началу XX в. в России сложилась система спецслужб, обеспечивающих внутреннюю государственную безопасность российской империи. Становым хребтом этой системы было Министерство внутренних дел, важнейшей функцией которого была борьба с революционным движением и либеральной оппозицией. Специально этим занимался Департамент полиции, являвшийся "наследником" Ш отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии.

Пятьдесят девять штатских чиновников Особого отдела департамента осуществляли общее руководство политическим розыском. Непосредственными исполнителями их указаний были около 16 тыс. офицеров и нижних чинов Отдельного корпуса жандармов. Министр внутренних дел был шефом корпуса.

Корпус жандармов делился на три части. Первая состояла из имевшихся в каждой губернии жандармских управлений, которые следили за политическим порядком на территории своих губерний, вели дознания и расследования.

Вторая часть корпуса была сведена в жандармские управления и несла службу в полосе железных дорог, выполняя функции управления военного ведомства, задачами военной разведки стало заниматься 7-е отделение (по военной статистике иностранных государств) 1-го отдела (Военно-статистического) Управления Второго генерал-квартирмейстера Главного штаба.

Главным компонентом зарубежной военной разведки были военные и морские агенты. Они официально представлялись как офицеры русской армии и флота органам внешних сношений иностќранных государств. По состоянию на 1899 г. российские военные агенты были аккредитованы в 18 столицах мира, а морские агенты находились во Франции, Великобритании, Германии, Нидерланќдах, Дании, Швеции, Норвегии, Турции, Японии и США.

Как правило, вся информация, в которой были заинтересованы военные и морские агенты, являлась секретной; получить ее можно было только тайными путями - через третьих лиц. Они назывались негласными (тайными) агентами. Разведка, осуществляемая с помощью таких агентов, стала называться негласной (тайной).

Основным документом, регламентирующим деятельность военных агентов, являлась "Инструкция военным агентам (или лицам их заменяющим)". Она была специально разработана на основе многолетнего опыта деятельности агентурной разведки русской армии и утверждена военным министром 16 декабря 1880 г. Напомним, что первая соответствующая инструкция появилась 10 июня 1856 г. и была утверждена самим императором Александром Вторым.

В конце XIX в. начал складываться новый постоянный институт негласных военных агентов. Это были офицеры, решавшие разведывательные задачи с позиций должностей прикрытия при росќсийских представительствах в Азии и на Востоке.

По согласованию с Министерством иностранных дел в начале XX в. негласные военные агенты появились в Европе. Серьезным препятствием на пути становления этой разведывательной структуры стали неслыханные бюрократические барьеры в виде бесконечных согласований, утверждений, докладов и прочих формальностей, сопровождаемые траќдиционной российской канцелярской волокитой. Такая переписка о назначении негласного агента длилась месяцами, а иногда годами. Она была испещрена пометками "Совершенно секретно", "Доќверительно".

В конечном итоге, запечатанная сургучными печатями с соответствующими надписями, она отправлялась обычной почтой. В XIX в. обострение тайной борьбы между государствами происходило в преддверии политических кризисов и начала военных действий. Как правило, с их окончанием наблюдался некоторый спад разведывательно-подрывной активности сторон.

Однако на заре нового столетия, в условиях обострения соперничества великих держав за рынки сбыта и сферы влияния, потребность в разведывательной информации стала постоянный и все возрастающей. Изменился характер войн. Они становились глобальными, более маневренными, зависящими от военно-экономического состояния страны.

Особую ценность приобрела информация о слабых и сильных сторонах вероятного противника, его мобилизационных возможностях и планах, научно-технических разработках, тактике и стратегии военных действий. Эти сведения составляли государственную тайну и хранились в сейфах военных штабов и кабинетах правительственных учреждений. Добыть их можно было только агентурным путем.

Именно тогда разведка начала постепенно превращаться в самостоятельный вид государственной деятельности. Одновременно с этим совершенствовался аппарат защиты. Контрразведка как государственный институт требовала разработки и принятия обќщегосударственных мер, а также профессионально подготовленных кадров. Огромные средства начали уходить на добывание и защиту государственных секретов и тайн, проведение тайных опеќраций влияния и подрыва.

Разведка и контрразведка постепенно приобретали тотальный характер, а политические лидеры и властные элиты, не осознавшие этих реалий и не уделявшие сфере тайного противоборства должного внимания, оказывались на обочине исторического процесса. В начале XX в. Россия превратилась в объект пристального и постоянного внимания.

В Санкт-Петербурге сосредоточилась едва ли не вся лучшая агентура великих держав. Разведку против России вели Великобритания, Австро-Венгрия, Германия, Италия, Франция, Швейцария, Румыния, Япония.

Наиболее опытными и сильными из них были спецслужбы Великобритании, Австро-Венгрии и Германии. Британские спецслужбы были самыми старыми и опытными.

Более трех столетий они являлись составной частью государственного аппарата Британской империи и неизменно обеспечивали ее внешнеполитические интересы. Продвижение России к границам Индии и Афганистана, присоединение к Российской империи среднеазиатских государственных и полугосударственных образований вызвало серьезную озабоченность британских разведывательных служб.

Уже с середины XIX в. их антироссийская направленность не вызывала сомнений и не являлась секретом для российского внешнеполитического ведомства. В начале XX в. английским разведывательным службам удалось создать достаточно эффективную разведывательную сеть в Петербурге, Москве, Эст-ляндии и Финляндии. Особенно активно она действовала в столице Российской империи, а также в местах дислокации Балтийского флота, составлявшего основу военно-морской мощи России.

Германские и австрийские спецслужбы были также традиционно наиболее сильными в Европе. В XIX в. Германия фактически произвела революцию в развитии спецслужб на европейском континенте. Эта революция связана с именем уроженца Пруссии Вильгельма Штибера. Его называли "шефом ищеек" и "королем шпионов". Недоучившийся лютеранский священник, он блестяще реализовал свои недюжинные способности на поприще тайной войны. Во многом благодаря собранной им информации Пруссия легко разгромила Австрию в 1866 г. Позже он создал весьма эффективную шпионскую агенќтурную сеть во Франции, где провел полтора года.

От имени прусского правительства он организовал Центральное разведывательное бюро и собственное информационное агентство. Штибер имел своих агентов повсюду, в том числе на железных дорогах и в гостиницах. Он скупил несколько влиятельных европейских газет в соседних странах и вел через них активную прогерманскую пропаганду. Штибер неизменно пользовался доверием и поддержкой канцлера объединенной Германии Отто фон Бисмарка.

Исторический опыт свидетельствовал, что оккупации французских городов, вооруженной агрессии предшествовало "мирное завоевание" территорий противника, или военно-промышленный шпионаж. Его опыт лег в основу деятельности спецслужб Германии и Австро-Венгрии, работающих против России.

Они активно действовали в Петербурге, а также в Варшаве, Галиции и других пограничных областях России. Организацией шпионажа занимались генеральные штабы, военные и морские министерства, министерства иностранных дел и десятки других учреждений.

Новости Партнеров

Структура полицейского аппарата царской России была сложной и разветвленной. Возглавлялась она департаментом полиции министерства внутренних дел. Высшим начальственным чином этого департамента был товарищ министра внутренних дел, заведующий полицией; ему подчинялся директор департамента. Департаменту были подвластны все виды полиции: наружная, сыскная (уголовная), речная, конная, земская (сельская). Исключение составляли политическая и дворцовая полиции.

П олитическая полиция (охранка) находилась в ведении III отделения "Собственной Его Величества Канцелярии". Функции политической полиции осуществлял Отдельный корпус жандармов, который подчинялся шефу жандармов, одновременно являвшемуся товарищем министра внутренних дел. Эту должность занимал часто гвардейский генерал, бывший одновременно царским генерал-адъютантом, что обеспечивало ему непосредственный доступ к царю. Следует подчеркнуть, что во главе жандармерии стоял не профессиональный жандарм, а лицо, приближенное к царю. Это повелось еще со времен Николая I - организатора жандармерии, поставившего во главе ее своего любимца, графа Бенкендорфа.

Д ворцовая полиция , функцией которой являлась внешняя охрана дворцов, царя и великих князей, находилась в ведении министра императорского двора.

Персонал департамента полиции в основном состоял из гражданских чиновников, которые носили форму, присвоенную министерству внутренних дел. В аппарате департамента обычно работали и немногочисленные чины наружной полиции. Средние и высшие чины полиции могли иметь звания военные и гражданские, в зависимости от того, каким образом они попали на службу в полицию - из армии или с гражданской службы. И те и другие носили форму, присвоенную наружной полиции, с той лишь разницей, что лица, имеющие воинское звание, носили погоны военного образца, овальную офицерскую кокарду и серебряный тканый офицерский кушак, а имеющие гражданские звания - узкие чиновничьи погоны с чиновничьими же звездочками, гражданскую круглую кокарду и матерчатый кушак.

Если департамент полиции объединял все полицейские службы в масштабах империи, то в масштабах города это осуществлялось управлением полиции данного города. Во главе его стоял градоначальник. В Петербурге и Москве этот пост занимали гвардейские генералы.

Сотский Саратовской губернии

Форма одежды полицейских чинов

Градоначальник носил форму того полка, по которому он числился, или форму генерала царской свиты.

Непосредственным руководителем губернской полиции был полицмейстер . Полицмейстеры числились по полиции, а не по полкам и носили полицейскую форму, имели обычно звание от полковника до генерал-майора, а если были чиновниками, то статского и действительного статского советника.

Полицмейстер, если он был генерал-майором или действительным статским советником, носил круглую каракулевую шапку типа кубанки, белую с красным донышком, а если был полковником или статским советником, то черную с зеленым донышком, на шапке был укреплен серебряный двуглавый орел, над ним офицерская или чиновничья кокарда. Фуражки - темно-зеленые, с красными кантами (два по околышу, один по тулье), козырек черный лакированный. Ремешка на полицейских фуражках не было.

Верхней одеждой служила светло-серая шинель такого же кроя, как армейская.
Полицейские в чине от генерал-майора и выше носили генеральскую шинель с красными кантами по борту, воротнику, обшлагам, хлястику и с такими же красными отворотами из приборного сукна. Зимой шинель могла быть на стеганой теплой подкладке; у офицеров - серого цвета, у генералов - красного. К теплой шинели полагался черный каракулевый воротник, но могли быть теплые шинели и без меховых воротников.
Полицейские в генеральских чинах носили иногда шинели с пелеринами и бобровыми воротниками (однотипные военным "николаевским" шинелям).

Повседневной формой офицерского и генеральского состава полиции служил темно-зеленый сюртук общеармейского образца с воротником того же цвета и с красными кантами по борту, воротничку, обшлагам и задним клапанам - "листочкам". К сюртуку полагался стоячий крахмальный воротничок и круглые манжеты. Еще более обыденной формой считался китель общеармейского образца с прямыми обшлагами, как у пехоты. По борту кителя, обшлагам и клапанам карманов шли красные канты.

Полицейские офицеры носили брюки трех фасонов: шаровары и суженки - в сапоги или брюки навыпуск - со штиблетами. Китель и сюртук можно было носить на выбор - с сапогами или со штиблетами, а парадный мундир только с шароварами и сапогами. Сапоги носили непременно со шпорами, а штиблеты - не всегда.

Парадный мундир полицейских офицеров и генералов оставался неизменным со времен Александра III, вплоть до 1917 года. А крой одновременно с ним введенного и ему аналогичного армейского парадного мундира изменился после японской войны 1904 - 1905 годов. Полицейский мундир стал выглядеть анахронизмом.

Полицейский парадный офицерский мундир был такого же цвета, как сюртук, с одноцветным воротником, но без пуговиц и застегивался на правую сторону на крючки. На воротничке, бортах и обшлагах имелись красные канты. По длине он был почти такой, как сюртук; сзади, от талии книзу, шли заглаженные складки.

Воротник и обшлага генеральских мундиров украшало сложное серебряное шитье специального рисунка. На офицерских мундирах шитье было только спереди воротника, на обшлагах - столбики, но не военного образца, а повторяющие рисунок шитья на воротнике - нечто вроде запятых.

П арадный мундир носили как с погонами, так и с эполетами - серебряными, на красном подбое с красными кантами и просветами. У полицейских, имеющих военный чин, эполеты общеармейского образца сплошь серебряные, с золотыми звездочками, у гражданских чинов серебряными были только звездочки, а поле эполет - суконным, в цвет мундира, с белой никелированной оковкой по широкому концу эполет.

Парадный мундир надевался обязательно с поясом (кушаком); у военных чинов он был серебряным, у гражданских - суконным, в цвет мундира, с красными кантами по краям и по перехвату (пряжке).

Полицейские офицеры и генералы носили шашку пехотного образца на серебряной перевязи. При сюртуке и белом кителе иногда шпагу. На шашке полицейских военных чинов были темляки пехотного образца с кистью бочонком. Ленточка темляка была черной, с серебряной двойной строчкой по краям. Имеющие орден св. Анны 4-й степени носили темляк на "анненской ленточке" - малиновой, с желтой каймой по краям. Полицейские гражданского чина носили серебряный темляк с "открытой" кистью на серебряном же круглом шнуре вместо ленточки.

Револьвер в черной лакированной кобуре полицейские офицеры носили обычно только при кителе или поверх шинели; поясом в парадных случаях служил серебряный кушак, а в других - черный кожаный ремень. Револьверный шнур был общеармейского офицерского образца.
Летом полицейские офицеры натягивали белый чехол на тулью фуражки и надевали белый хлопчатобумажный двубортный китель без кантов, того фасона, который армия не носила уже начиная с русско-японской войны. Полицейским офицерам полагались также серые накидки-пелерины с капюшоном общеофицерского кроя и цвета. На накидке были петлицы и погоны. Петлицы темно-зеленого цвета, с красным кантом; такие же петлицы и на шинелях. Пуговицы серебряные с двуглавым орлом. Офицеры и генералы носили белые замшевые перчатки.

В 1915 - 1916 годах отдельные полицейские офицеры, подражая армейским, начали носить френчи и фуражки защитного цвета.

Начиная еще с 1866 года, все города делились на полицейские участки. Во главе участка стоял участковый пристав. Полицейские участки в свою очередь, были разделены на околотки, которыми ведали околоточные надзиратели. Нижние чины полиции, несшие постовую службу, назывались городовыми.

Кроме полицейских персонал участка состоял из чиновников, которые ведали паспортами, канцелярией и обслуживали полицейский телеграф. Чиновники носили форму министерства внутренних дел. Приставы и полицейские офицеры (помощники приставов) носили форму, описанную выше. Если околоточный надзиратель имел офицерский чин, то он носил офицерскую форму. Но чаще всего они имели чин старшего унтер-офицера или фельдфебеля. В таком случае их форма отличалась от формы полицейских офицеров.
Основное отличие заключалось в цвете и крое мундира - черный, двубортный на крючках; по вороту, борту, обшлагам - красные канты; по вороту и обшлагам шел еще серебряный выпуклый "кованый" галун. Парадный мундир околоточного был того же цвета и кроя, но на обшлагах столбики из серебряного галуна. Поверх мундира околоточные носили пояс из черного сукна с красными кантами по длине и по перехвату (пряжке). К шинели надевали черные лаковые кожаные пояса с никелированной пряжкой на один зубец.

О колоточные носили черные шаровары с красным кантом, сапоги на твердом футере, с лаковыми голенищами; на улице околоточные, в отличие от военных, имели право надевать галоши. Задники галош имели специальные прорези для шпор, окованные медными пластинками.

Зимой они ходили в черной каракулевой шапке того же типа, что и у полицейских офицеров, но на донышке вместо галуна были красные канты (крест-накрест и по обводу донышка). На ней - серебряный герб города. Над гербом - кокарда. Околоточный носил такую же фуражку, как и полицейские офицеры: на околыше - герб, на тулье - кокарда; шинель офицерского кроя и цвета, зимой могла быть утепленной, с черным каракулевым воротником.

Десятский. Петербург

Околоточные вооружены были офицерскими шашками пехотного образца на серебряной перевязи с офицерским же темляком на черной ленточке, а также револьвером "Смит и Вессон" или наганом в черной лакированной кобуре. Кобура крепилась к поясу. Револьвер имел шейный серебряный шнур, наподобие офицерского. Непременным атрибутом околоточного был свисток на металлической цепочке, висящий по правому борту мундира. Погоны - черные, узкие, с красным кантом и с серебряным галуном по бокам и посередине. За выслугу лет в полиции на погоны помещались нашивки (как у унтер-офицеров - поперек погона, ближе к пуговице). Зимой околоточные носили верблюжьи светло-коричневые, с серебряным галуном, башлыки армейского образца и черные суконные наушники. Летом на фуражку натягивали белый чехол. Летней формой служил белый хлопчатобумажный мундир из ластика, того же кроя, что и суконный, но без галунов и кантов. Вместо шинели носили пальто из серой прорезиненной ткани, того же кроя, как шинель. У Чехова в рассказе "Хамелеон", околоточный надзиратель беспрерывно то надевает, то снимает именно такое пальто.

Околоточными надзирателями обычно назначались люди средних лет или пожилые. Они ходили с бородами или бакенбардами и непременно с усами. Грудь почти всегда была увешана медалями; на шее огромная серебряная, похожая на рубль, медаль "За усердие" с профилем царя.

В Петербурге и Москве околоточные часто носили ордена и медали, пожалованные иностранными монархами. Особенно щедры в этом отношении были эмир Бухарский и шах Персидский.

Нижние чины городской полиции, городовые , комплектовались из отслуживших срочную и сверхсрочную службу солдат и офицеров.

Городовые носили черную мерлушковую круглую шапку с черным суконным донцем, красными кантами крест-накрест и по окружности, или черную фуражку с тремя красными кантами (два по околышу, один на тулье), с черным лаковым козырьком, без подбородочного ремешка. Летом на тулью надевался светлый коломянковый чехол. На тулье фуражки и на меховой шапке городовых красовалась металлическая никелированная круглая ленточка с острыми концами. На ленточке пробит номер данного городового. Над ленточкой - герб города.
Шинель городового шили из черного шинельного сукна с застежкой на крючках, черными петлицами и красным кантом, на петлицах светлая металлическая пуговица с двуглавым орлом.

М ундир городового почти не отличался от мундира околоточного, но был черного цвета. Черными были и шаровары. На мундир городовые одевали кушак из того же материала, что и мундир, с красными кантами по краям и по перехвату, либо черный затяжной ремень с металлической пряжкой на один зубец. Летом городовые носили мундир того же кроя, но из коломянки. Носили они и гимнастерки солдатского образца, без карманов и манжет, с застежкой на левую сторону на четыре пуговицы. Шили гимнастерки из коломянки либо из хлопчатобумажной ткани светло-горчичного цвета. К гимнастеркам и шинелям полагались кожаные пояса. Обувь - юфтовые сапоги пехотного образца. Шнура городовые не носили.
На бляхе, которую пристегивали слева на груди, указывался уличный номер городового, номер и наименование участка, а также город.

Свое личное оружие (револьвер системы "Смит и Вессон" или наган) - городовые носили в черной кобуре, укрепленной на поясе. В период с 1900 по 1917 год револьвер носили то с правой, то с левой стороны: до войны 1914 года - слева, а перед революцией - справа. К револьверу прикреплялся красный шерстяной Шнур с медным перехватом у шеи. По борту шинели или мундира на металлической цепочке висел свисток, сделанный из рога.
Городовые носили также шашку солдатского пехотного образца с коричневой деревянной рукояткой и черными ножнами, медными металлическими частями. На этой шашке, прозванной в народе "селедкой", висел кожаный темляк солдатского пехотного образца. Носили шашку с левой стороны на черной ременной перевязи. Кроме шашки и револьвера на поясе городового была кожаная сумка, застегнутая на пряжку.

Петербургские и московские городовые, стоявшие на перекрестках с большим движением, держали в руках жезлы - короткие деревянные палки белого цвета с коричневыми ручками; ими они пользовались для приостановки движения (регулировкой уличного движения - с современной точки зрения - полиция не занималась). Жезлы висели слева на поясе перед шашкой в черном кожаном футляре. В больших городах городовые носили белые нитяные перчатки. В дождь поверх шинели или мундира надевали черные клеенчатые накидки с капюшоном.

Погоны городовых были особого фасона. На плече у рукава были нашиты почти квадратные "карточки" из черного сукна, обшитые со всех сторон красным кантом. К ним прикреплялись знаки различия в виде поперечных полосок из желтой шерстяной тесьмы с двумя красными прострочками по краям. Этих полосок могло быть от одной до трех или не быть совсем. От плеча к воротнику шел красный плетеный шерстяной шнур, пересекающий "карточку" и укрепленный у воротника на погонную пуговицу. На шнуре крепились латунные кольца. Число их соответствовало нашивкам на "карточке".

В случаях возникновения "беспорядков" городовые вооружались дополнительно винтовками с примкнутыми штыками. В дни Февральской революции 1917 года городовые были вооружены даже пулеметами, из которых с чердаков и крыш они обстреливали революционных солдат и рабочих.

Помимо городовых, приписанных к определенному участку и несущих постовую службу, существовал еще так называемый полицейский резерв, непосредственно подчинявшийся градоначальнику или полицмейстеру. Резерв выводился на улицу в экстраординарных случаях - забастовки, демонстрации, революционные выступления, проезды царя, членов царской фамилии или иностранных монархов. Городовые, принадлежавшие к полицейскому резерву, носили такую же форму, как обычные городовые, но без нагрудных блях.
Существовали также соединения конных городовых, именовавшиеся конно-полицейской стражей.

К онно-полицейская стража имелась только в столицах и крупных губернских городах. Подчинялась она градоначальнику (там, где он был) или губернским полицмейстерам. Эта стража применялась как ударная сила при разгоне демонстраций, забастовщиков, выставлялась при царских проездах вдоль улиц, а также осуществляла патрульную службу (обычно конные городовые при патрулировании ездили по четыре или по два).
Форма конно-полицейской стражи соединяла в себе элементы полицейской и драгунской форм: как у полицейских, черного цвета обмундирование, погоны, петлицы, значки на фуражках и шапках; крой же мундиров, с шестью пуговицами сзади, вооружение, фасон зимних шапок и сапоги со шпорами, как у драгун.

Офицерский состав конно-полицейской стражи носил шинели, кителя, схожие по крою с формой армейских офицеров, серо-синие брюки с красным кантом, напоминавшие форму кавалеристов, фуражки с подбородочным ремнем, зимние шапки-"драгунки" из черного каракуля. Спереди на шапках имелся клиновидный вырез, в который вставлялась кокарда, а в парадных случаях - черный султан из конского волоса. Донце шапки - черного цвета, с узким серебряным галуном крест-накрест и по обводу. Галун сзади кончался петлей. Парадный мундир офицера был двубортным, общеармейского образца, с застежкой на пуговицу. Цвет, канты, шитье формы такие же, как у обычной полиции.

Офицеры конной полиции носили кавалерийские шашки более изогнутые, чем пехотные, с кавалерийским темляком, оканчивающимся кистью. Револьверы, револьверные шнуры и пояса были такими же, как у обычных полицейских офицеров.

Конные городовые (рядовой и унтер-офицерский состав) носили такие же фуражки, как обычные городовые, но с подбородочными ремнями. Зимние шапки-"драгунки" - такие же, как у офицеров, но с красным кантом вместо галуна и не из каракуля, а из мерлушки.
Рядовые конной полиции были вооружены драгунскими шашками с гнездами для штыка на ножнах и револьвером, висевшим справа на поясе в черной кобуре рукояткой вперед. К револьверу был прикреплен красный шерстяной шнур. Укороченные драгунские винтовки конная полиция носила редко. Носили их за спиной, перекинув ремень через левое плечо.
Наиболее часто конная полиция пользовалась резиновой нагайкой с вставленной внутрь проволокой. Удар нагайки был настолько силен, что рассекал, как ножом, самое толстое пальто. "Оружием" служили также широкие крупы громадных лошадей гнедой масти, специально обученных "осаживать" толпу. "Осади на тротуар!" - профессиональный окрик конной полиции.

При парадных мундирах и головных уборах с султанами конная полиция носила белые замшевые перчатки.

Городовые. Петербург. 1904 г.

Провинциальная (уездная) полиция

Структура организации полиции в небольших (уездных) городах, селах и деревнях была иной, нежели в столицах и губернских городах. Во главе уездного полицейского управления стоял исправник 15. Эту должность обычно занимал полицейский офицер в чине от капитана до полковника. Ему подчинялась полиция данного уездного города и периферийная - уездная конно-полицейская стража. Территориально каждый уезд был разделен на два-четыре стана, во главе каждого стоял становой пристав - полицейский офицер, в чине штабс-капитана или капитана, реже подполковника. Ближайшим помощником станового пристава был полицейский урядник.

У рядниками назывались казачьи унтер-офицеры. По Далю, "уряд" - порядок, обиход, законный или обычный ход, устройство. Отсюда урядник - человек, смотрящий за порядком. Рядовые уездной полиции назывались также старинным словом "стражники ".
Стражники являлись представителями конной полиции и комплектовались из местных жителей, отслуживших действительную военную службу в артиллерии или кавалерии. Своим видом они походили скорее на солдат, чем на городовых. Этому впечатлению способствовали их солдатские серые шинели.

Фуражки стражников были темно-зеленого цвета с оранжевыми кантами. На околыше - значок с изображением герба губернии, на тулье - маленькая солдатская кокарда.
Летом стражники надевали светлую коломянковую гимнастерку без карманов, подпоясанную затяжным ремнем (или длинные двубортные белые кители), штаны-суженки серовато-голубые, такие же, как у солдат-кавалеристов, и высокие юфтовые сапоги со шпорами.
Зимой ходили в суконных гимнастерках или двубортных мундирах темно-зеленого цвета того же кроя, что у конно-полицейской стражи, но с оранжевыми кантами. Погоны у стражников были из витого оранжевого шнура, как у городовых, но без карточек у рукава. Пуговицы гладкие, без чекана.

Оружием служили шашки того же типа, как у городовых, и наган в черной кобуре. Револьверный шнур был того же цвета, что и погоны. В особых случаях стражники были вооружены еще и драгунскими винтовками или карабинами.

Седловка коней была общекавалерийского типа, но оголовье обычно было без мундштука, а только с одним трензелем (поводом). Экипировку стражника дополняла плетка или нагайка.
Зимой в сильные морозы, а также в северной части страны и в Сибири стражники носили черные длинношерстные папахи, башлыки, а иногда и полушубки.

Лошади у стражников были разномастные, низкорослые, напоминавшие своим типом крестьянских лошадей. Да и сами стражники, жившие по деревням и занимавшиеся в свободное от службы время сельскохозяйственным трудом, имели сходство с крестьянами - носили длинные волосы, "не по форме", зачастую бороды и не отличались бравым видом.
Офицеры уездной полиции - исправники, становые и их помощники - носили форму такую же, как офицеры городской полиции, с той лишь разницей, что погоны и пуговицы у них были "золотые" (медные), а канты - оранжевые. В 90-х годах столичной полиции были присвоены красные канты, а оранжевые остались только у провинциальной.

Исправники и становые объезжали свои "владения" зимой в санях, а летом в пролетках или тарантасах, запряженных тройкой или парой лошадей с колокольчиками и бубенцами. Исправникам полагался кучер, а у становых приставов за кучера часто сидел стражник. Ездили исправники и становые приставы в сопровождении эскорта из нескольких верховых стражников.

Городовые в губернских и уездных городах по облику мало отличались от столичных. Только пуговицы, значки на головных уборах и бляхи у них были медными, а не посеребренными.

Сыскная полиция

Сыскная полиция, как и следует из ее наименования, занималась сыском, то есть уголовным розыском. Помимо специального управления сыскной полиции при полицейских частях были представительства сыскной полиции. В каждой части имелись сыскные комнаты. Подавляющее большинство аппарата сыскной полиции составляли чиновники. Свою полицейскую чиновничью форму они носили только в канцелярии. Оперативная же работа выполнялась ими в штатском костюме (извозчиков, лакеев, бродяг и т. п.). Помимо административного следственного и оперативного аппарата сыскная полиция имела многочисленный штат осведомителей в лице дворников, швейцаров, трактирных половых, разносчиков и просто уголовных элементов. Как и все полицейские службы, сыскная полиция занималась и политическим сыском, выполняя поручения охранки или жандармерии.
Среди руководящего состава сыскной полиции были и полицейские офицеры, носившие присвоенную наружной полиции форму без каких-либо специальных отличий.

Наружную охрану многочисленных мостов и набережных в Петербурге-Петрограде несла специальная речная полиция . Личный состав речной полиции комплектовался из матросов и морских унтер-офицеров сверхсрочной службы. Офицеры также были из бывших морских офицеров, по тем или иным причинам оставивших службу на флоте.

Речная полиция располагала гребными и моторными лодками. Помимо обычных полицейских функций она несла спасательную службу. Фуражка и шинель были у речных полицейских такими же, как у сухопутных городовых, но речные городовые носили брюки поверх сапог, как матросы. Летом они носили белые хлопчатобумажные кителя морского фасона из рогожки. При белом кителе на фуражку натягивался белый чехол. Зимой они носили синие суконные кителя и бушлаты флотского образца. Вместо шашки у каждого из них был тяжелый тесак с медной рукоятью. С другого бока на поясе речного полицейского висел револьвер в черной кобуре. Ремень был черный, затяжной, на одну шпильку; пуговицы - посеребренные; на нагрудной бляхе - надпись: "СПБ речная полиция" и личный номер городового.

Офицерский состав речной полиции носил точно такую же форму и оружие, как морские офицеры, с той лишь разницей, что канты у них были красные, а пуговицы, погоны и эполеты (на парадной форме) были серебряными, а не золотыми. Исключение составляли офицеры хозяйственно-административного штата, носившие морские чиновничьи погоны - "адмиралтейские" (узкие, специального плетения, с таким же расположением звездочек, как на чиновничьих петлицах).

Дворцовая полиция

Дворцовая полиция несла внешнюю охрану царских дворцов и дворцовых парков. Рядовые и унтер-офицеры набирались сюда из числа бывших солдат гвардейских полков, которые отличались высоким ростом и бравой выправкой.

Дворцовая полиция имела особую форму.
Ф уражки носила цвета морской волны с красными кантами, кокардой особого образца (с черным двуглавым орлом на золотистом фоне) на тулье. Зимой черные мерлушковые шапки с донцем цвета морской волны, с галуном у офицеров и кантами на тулье у рядовых; белые замшевые перчатки.

Ш инели рядового и офицерского состава были двубортные, офицерского покроя, серые, несколько темнее офицерских. Мундиры были такого же фасона, как и у обычной полиции, но не черные, а цвета морской волны. Погоны рядовых и унтер-офицеров были из серебряного шнура с красными полосками, а у офицеров - такие же, как у обычной полиции. Петлицы цвета морской волны с красными кантами. Пуговицы посеребренные, с двуглавым орлом.

Вооружение состояло из шашки и револьвера в черной кобуре. Нашейный шнур для револьвера был серебряным у офицеров и серебряным в красную полоску у рядовых и унтер-офицеров.

Дворцовая полиция подчинялась министру двора. Во главе ее стоял обер-полицмейстер (генерал-адъютант или генерал-майор царской свиты). Полицию, осуществляющую охрану того или иного дворца, возглавлял особый дворцовый полицмейстер - обычно флигель-адъютант в чине полковника, оперативно подчинявшийся коменданту дворца, в руках которого сосредоточивалось командование как военной, так и полицейской охраной данного дворца. Если военная охрана дворца все время менялась (отдельные гвардейские полки присылали поочередно соответствующие воинские наряды во главе с офицерами), то полицейская охрана каждого данного дворца была постоянной по своему личному составу.
Наружные посты военной охраны дублировались военной полицией, которая фактически контролировала все входы и выходы дворца.

После свержения самодержавия дворцовая полиция была ликвидирована и охрану дворцов как средоточия ценнейших памятников искусства и культуры вели солдаты пригородных гарнизонов.

Пристав адмиралтейской части. Петербург

Жандармский ротмистр. Петербург

Жандармерия

Наиболее могущественной системой охраны царского режима являлась жандармерия - политическая полиция империи. Она подчинялась местным губернским властям, а фактически их контролировала и направляла их деятельность "по охране устоев" империи, в свою очередь, подчиняясь только "центру" в лице шефа жандармов, командира отдельного корпуса жандармов, который подчинялся непосредственно только царю.

Жандармерия, как и полиция, имела свои разновидности: жандармерия столичных и губернских управлений, железнодорожная жандармерия (каждая железная дорога имела свое жандармское управление), пограничная (она несла службу по охране границ и контролю за въездом в империю и выездом за ее пределы) и, наконец, полевая жандармерия, осуществлявшая функции военной полиции (к ней можно причислить и крепостных жандармов, выполнявших те же функции в крепостях).

Форма обмундирования у всех жандармов, исключая полевых и крепостных, была одинаковая.
Личный состав жандармерии состоял главным образом из офицеров и унтер-офицеров ; рядовых почти не было, так как младшие чины комплектовались преимущественно из прошедших сверхсрочную службу в кавалерийских частях (жандармы считались принадлежащими к кавалерии, хотя собственно кавалерийских частей жандармерии было очень мало). Офицерский состав имел военные кавалерийские звания: корнет вместо подпоручика, штабс-ротмистр вместо капитана. Среди унтер-офицерского состава тоже было кавалерийское звание: вахмистр вместо фельдфебеля.

Комплектование офицерского состава осуществлялось в жандармерии совершенно особым путем. Во всех других воинских соединениях служили офицеры, выпущенные в тот или иной полк из юнкерских училищ или переведенные из других полков в процессе военной службы. Жандармские же офицеры были офицерами гвардейской (преимущественно) кавалерии, вынужденные уйти из полка по тем или иным причинам (неблаговидные истории, долги или попросту отсутствие необходимых средств для продолжения дорогостоящей службы в гвардии).

Переходя на службу в жандармерию, офицер формально числился на военной службе, но обратного пути в полк для него уже не было. Несмотря на все могущество жандармерии - самого доверенного и всесильного аппарата царской власти,- жандармский офицер оказывался вне общества, к которому принадлежал по рождению и прежней службе в армии. Жандармов не только боялись, но и презирали. Презирали прежде всего те круги (аристократия, высшая чиновничья знать, офицерство), защиту социальных и имущественных интересов которых проводила жандармерия. Презрение это, конечно, не было вызвано прогрессивными взглядами правящей дворянско-чиновничьей среды. Это было в первую очередь презрение к людям, которые вынуждены были покинуть среду, из которой вышли; оно было направлено на ту или иную личность, служившую в жандармерии, а не на институт в целом.

Переход гвардейца-офицера в жандармерию связан был с необходимостью замять ту или иную некрасивую историю, в которой он был замешан, либо исправить свое материальное положение: жандармы получали оклады значительно выше, чем офицеры в полках, а кроме того, в их распоряжении находились различные специальные ассигнования, в трате которых отчета не требовалось.

Из своего гвардейского прошлого жандармские офицеры сохраняли внешний лоск (отличавший их от полиции) и щеголеватость. Этому помогала и форма, по крою схожая с гвардейскими мундирами.

Так как рядовой жандармский состав вербовался из сверхсрочных унтер-офицеров, то возраст его колебался от тридцати до пятидесяти лет. Жандармы несли караульную службу на вокзалах, пристанях (станционные жандармы), производили аресты, конвоировали арестованных. На политических процессах жандармы стояли в карауле у скамьи подсудимых.
В отличие от городовых жандармы не несли дежурство на постах, а появлялись на городских улицах лишь в исключительных случаях, обычно в конном строю с винтовками через плечо. К подобным случаям помимо разгона демонстраций и забастовок относились торжества с участием высокопоставленных или даже высочайших особ и прочее.

Жандармские офицеры. Петербург

Форма одежды жандармских чинов

Жандармские офицеры носили фуражки с темно-синим околышем и голубой тульей . Голубой цвет был особого, бирюзового, оттенка, он так и назывался: "голубой жандармский". Канты на фуражке были красные, кокарда обычная, офицерская.

Повседневной формой жандарма служил китель обычного кавалерийского типа с треугольными обшлагами. Погоны на нем - серебряные с красным кантом и голубым просветом. При высоких сапогах носили суженки или полугалифе, серые, с красным кантом, со штиблетами - брюки навыпуск. На сапогах и штиблетах были обязательно шпоры - на штиблетах накоблучные, винтовые, без ремня.

Как и кавалеристы, все жандармы носили кавалерийские шашки и темляки, а в парадных случаях - изогнутые палаши в никелированных ножнах.

Отличительным признаком жандармской формы были серебряные аксельбанты на правом плече (в военных частях аксельбанты носили только адъютанты).
Жандармские офицеры носили синие двубортные сюртуки с голубым воротником и красными кантами. При сюртуке обычно были брюки навыпуск. На сюртуке могли быть как погоны, так и эполеты.

Парадный мундир жандармов был двубортный, темно-синего цвета, с голубым воротником и обшлагами треугольной формы. Шитье на воротнике и обшлагах было серебряным.
Мундир жандармы носили с погонами или с эполетами (металлическими, чешуйчатыми и даже серебряными), а также с серебряным поясом общеофицерского типа и лядункой (патронташ для револьверных патронов), перекинутой на серебряном ремне через левое плечо. На серебряной крышке лядунки - золотой двуглавый орел. Парадный мундир носили только с брюками в сапоги.

Головным убором служила черная каракулевая шапка с вырезом спереди - драгунка . Донце ее было голубое, с серебряным галуном. Спереди драгунки был укреплен металлический двуглавый орел, а под ним офицерская кокарда, несколько меньшего размера, чем на фуражке. Шапку увенчивал белый султан из конского волоса.
При парадной форме жандармские офицеры носили револьвер в черной лакированной кобуре. Револьвер висел на серебряном шейном шнуре. Из холодного оружия у них была гусарская сабля - изогнутый палаш в никелированных ножнах с кавалерийским темляком. Палаш крепился на серебряную поясную портупею.

С кителем жандармские офицеры носили палаш или обычную кавалерийскую шашку. Если надевали палаш, то непременными атрибутами были лядунка и серебряный офицерский пояс.
С сюртуком носили шашку на плечевой серебряной портупее или шпагу.
Шинель жандарма была общеофицерского типа с голубыми петлицами и с красным кантом.
До мировой войны жандармские офицеры зимой иногда носили "николаевские" шинели.
Жандармские офицеры почти никогда не снимали знаки кадетских корпусов, юнкерских училищ и знаки своих бывших полков; часто щеголяли в браслетах из цепочки со срезанными плоскими звеньями.

У унтер-офицеров жандармерии фуражки были той же расцветки, как у офицеров, но с солдатской кокардой. Каждодневную форму жандарма составляли: гимнастерка общевоенного типа с застежкой из четырех пуговиц на левую сторону (погоны на гимнастерке красные с голубым кантом); серые брюки-суженки, сапоги со шпорами, ремень затяжной, с пряжкой на один зубец; красные шерстяные аксельбанты с медными наконечниками на правом плече.

П арадный мундир унтер-офицера был такого же фасона и расцветки, как у офицеров. На него надевали суконный темно-синий пояс с красными кантами. На левом рукаве гимнастерки мундира и шинели были серебряные и золотые треугольные шевроны, означавшие выслугу лет на сверхсрочной службе - в армии или в жандармерии, служба в которой считалась сверхсрочной. Почти каждый жандарм имел большую нашейную медаль "За усердие". Парадный головной убор у рядовых был таким же, как и у офицеров, но не из каракуля, а из мерлушки, и на донце вместо серебряного был красный кант.

Вооружались жандармы кавалерийскими шашками на коричневой перевязи, наганом или револьвером "Смит и Вессон". Револьвер в черной кобуре висел на поясе, прикрепленный к красному шерстяному шейному шнуру. Шинель у жандармов общекавалерийского образца, с петлицами, как у офицеров. Она имела один ряд фальшивых пуговиц и застегивалась на крючки. При парадной форме жандармы вместо шашек носили палаши.

При подготовке статьи использованы материалы книги Я. Н. Ривоша
"Время и вещи: Иллюстрированное описание костюмов и аксессуаров в России
конца XIX - начала XX в." - Москва: Искусство, 1990.